«Если бы Стас не зарезал отчима, тот убил бы их с мамой!»
16-летний мальчик смертельно ранил пьяного сожителя матери, когда тот кидался на них с ножом и угрожал «порешить».
Дорогие читатели! Этот материал мы сначала разместили в платной — цифровой версии газеты «МОЁ! Плюс». Но, посовещавшись в редакции, решили в виде исключения перенести на сайт, в общий доступ. На наш взгляд, здесь именно тот случай, когда социальная значимость перевешивает необходимость окупить затраты на подготовку материала. Нужно, чтобы об этой истории узнало как можно больше людей: на кону судьба ребёнка. И, возможно, прочитав этот материал, кто-то сделает нужные выводы и начнёт, наконец, работать — чтобы подобные чудовищные трагедии не повторялись.
*****
В статьях в газете не принято ставить эпиграфы. Но я отступаю от общего правила. Одна эта строчка скажет сразу многое. Фёдор Достоевский, «Преступление и наказание»:
«В чём одном признавал он своё преступление: в том, что не вынес его и сделал явку с повинною…»
… Домофон не работает. Я открываю железную дверь в подъезд, спотыкаюсь о детскую коляску — в просвете под лестницей не помещается даже она, отвожу взгляд от стен — шершавых, в трещинах и грязных пятнах отколотой штукатурки. Картинка из глуши 90-х. Боже, зачем здесь — домофон?
Типовая хрущёвка в Советском районе Воронежа, в свои 57 дожившая до капремонта. Здесь, за одной из облезлых дверей, около половины одиннадцатого вечера 20 октября, по версии следствия, 16-летний Стас Громов* зарезал сожителя матери Игоря Котова*: крепкого, жилистого, пьяного мужика 35 лет от роду. Предварительно: четыре ранения двумя кухонными ножиками, которыми режут хлеб и колбасу.
Полиция задерживает Стаса под утро, около четырёх часов, в районе парка Оптимистов — недалеко от его дома. Днём 21-го мы получаем официальное заявление от СКР: «Парень дал признательные… Уголовное дело по статье «Убийство».
Вечером, в 22:23, в соцсети «ВКонтакте» появляется петиция: «Против семейного насилия. Подросток зарезал отчима, защищая себя и мать от побоев. Поможем». Автор — 19-летняя девушка Аня*. Сбивчивый девичий почерк: «Помогите собрать подписи. Из-за одного козла посадят нормального человека... Который хотел защитить себя и маму, его отчим не раз поднимал руку и на него, и на мать...» В первые же часы — сотни подписей.
А 22-го — новости с идиотичными заголовками вроде «Арест в 17-й день рождения». О том, что аккурат в этот день Стасу исполнилось 17 и его по обвинению в умышленном (подчёркиваю) убийстве отправили в СИЗО.
«Был в дичайшем шоке»
«Мучительная (…) мысль поднималась в нём — (…) что он сумасшествует и что в эту минуту не в силах ни рассудить, ни себя защитить и что вовсе (…) не то надо делать…»
«Преступление и наказание»
Я выключаю компьютер и закрываю глаза. В новостях начальник Советского следственного отдела Евгений Аверин сказал, что «семья неблагополучная», мальчишка «стоял на учёте в ПДН», «в отношении него насилие не применялось, ссоры были между гражданскими супругами» (это цитаты). Плюс «шок»-детали: зарезав, сбежал из дома с окровавленными ножами, сжёг одежду… Настоящий злодей-продуман, на горизонте — 10 лет колонии.
А сейчас я расскажу вам другую историю. Что происходило в ту ночь, а главное — ДО неё, я знаю из часовых разговоров с друзьями Стаса, его соседями, учителями и адвокатами.
— Как говорят Стас и его мама Елена*, в тот вечер между нею и Игорем Котовым произошла очередная ссора, — рассказывают адвокаты ребёнка Никита ЧЕРМАШЕНЦЕВ и Денис ГАЕВСКИЙ. — Сидели на кухне, Игорь снова был пьян. Скандал начался из-за денег, пустяковой суммы в 5 тысяч рублей. Игорь где-то их заработал, отдал Елене и стал требовать обратно. Она попыталась его пристыдить: мол, живёшь в моей квартире — плати хотя бы за коммуналку. Стас находился в комнате. Услышал крики и звуки борьбы, прибежал на шум. А там Игорь с ножом — над матерью. Мальчик попытался оттащить его, тот схватил и Стаса, стал угрожать, что зарежет обоих. Дальше, по словам мальчика, он уже просто не понимал, что делает: схватил ножик, стал защищаться сам и отбивать от пьяного неадеквата мать. Потом писали, якобы он ударил Игоря ножами порядка 20 раз. На самом деле настоящих ранений, по предварительным данным, четыре, остальное — мелкие порезы, царапины. Но почему-то никто не говорит о том, что перед этим — когда Стас вбежал на кухню — Котов исполосовал Елене руки так, что ей потом накладывали швы. Вот — смотрите…
Чермашенцев показывает фотографии: глубокие раны в медицинских нитках. Не «порезы» и не «царапины»: руки женщины РЕЗАЛИ. Как колбасу.
Когда мы были в доме Громовых, ближайших к ним соседей (через стенку, сверху и снизу) не застали. Но до нас там были телевизионщики «Вести Воронеж», и им люди рассказали: В ночь убийства слышали крики, звуки потасовки, потом хрипы и – «вызывай скорую».
Елена вызовет скорую, в полицию не позвонит. На 02 - в 22.57 - сообщат врачи, которые приедут к трупу: предварительно один из ножей вошёл Котову в лёгкое. Стаса в то время дома действительно уже не будет.
— Он позвонил около 11 вечера: «Можно к вам прийти?» — вспоминают друзья мальчика — снимают вдвоём квартиру неподалёку. — Голос взволнованный. Нам показалось, звонил с улицы. Приходит… Руки в крови, нож откуда-то выпал. Я, говорит, кажется, отчима зарезал. Пытаемся выяснить. А Стас двух слов связать не может: отчим вроде пытался задушить мать, он за неё испугался. Он в глубочайшем шоке был…
Стас отмыл в ванной руки от крови, и один из ребят вышел с ним на улицу.
— Мы разговаривали около часа. То есть, больше говорил я: успокаивал, объяснял, что лучше не прятаться, идти домой и всё рассказать полиции. Но он плохо понимал, что происходит. Мы расстались. Я был уверен, что Стас пошёл домой...
В релизе СКР тоже есть этот момент: «предварительно, мужчина схватил сожительницу за шею». И далее: «Её сын взял нож и нанёс несколько ударов». Просто «взял» и «нанёс». БЕЗ «защищая», «обороняясь» и проч.
— Стас позвонил около 0:15 — 0:20, — это уже Аня, девочка, создавшая петицию в защиту друга. — Ань, говорит, у меня проблемы, я отчима зарезал. Я подумала, шутит, хотя голос взволнованный-взволнованный. Мы до этого днём неудачно его разыграли, якобы ему звонят из полиции. Думаю, сдачи решил дать, не стала долго разговаривать — поздно. Через несколько минут попыталась перезвонить, но телефон был выключен. Ругаю себя, что не выслушала. Это самый добрый человек, которого я знаю. А то, что они с мамой натерпелись от этого Игоря, — ад…
«Настрадавшийся и гордый»
«Он до того углубился в себя и уединился от всех, что боялся даже всякой встречи (…) Он был задавлен бедностью».
«Преступление и наказание»
Елена Громова воспитывала своего единственного сына Стаса сама: у отца давно другая семья. Я нашла его в соцсетях, написала, но он мне пока не ответил. А один из друзей Стаса рассказал: с папой встречались нечасто, тот делал подарки в день рождения... И к этому папе вопрос: он — знал? И если да — пытался повлиять?
Судьба его «бывшей» — классика: живёт в родительской квартире, разрывается на двух работах по супермаркетам, пытается устроить личную жизнь, но не ладится ни с деньгами, ни с личным.
Прежние ухажёры Елены, до Котова, выпивали, но культурно (резюме соседей). Игорь появился в её жизни в прошлом декабре. Пить — это она передала мне через адвоката — начал в апреле. И «ад» наступил у всего подъезда, о чём я ещё расскажу. Откуда взялся этот Котов, никто не знает. Я смогла выяснить, что он из Волгоградской области, с судимостями: 2011-й — за кражу, 2016 — 2017-й — за незаконную ловлю рыбы (браконьерство). На личной странице в соцсети — вот они: фотки с сомами-гигантами, рыба — ящиками. В подписках: «Тюрьмы и лагеря», «Сексуальные и пошлые», «Пацаны-волки», «Мир извращений»…
Лену Громову можно сколько угодно ругать и стыдить, но эта женщина уже страдает и наказана. Лучше послушайте, как жил её сын Стас — наш юный «страшный убийца».
Вот соседи:
— Если думаете, что мы о нём плохое скажем, — нечего сказать! Несчастный ребёнок, настрадавшийся. Добрый! Дома пьянки-гулянки, а он пакеты с бутылками выносит, пол в коридоре отмывает… Знаете, как он ходил? Глаза опустит, чтобы ни с кем взглядом не встречаться, и по стеночке по лестнице бежит. Стыдился. Добрейший парень, никогда от него мата не слышали, не хулиганил. Одёжка поношенная, немодная. Другой бы в его возрасте постыдился в такой ходить... А этот Игорь, отчим его, — бешеный! Разговор начинал с мата. Постоянные скандалы дома. Ленку бил, как сидорову козу, она по нескольку дней из квартиры не показывалась, синяки под капюшоном прятала. Что? Стаса не бил?! На моих глазах было: стучит Стас в дверь, тот открывает — и с размаху его кулаком в лицо. Стас домой боялся заходить: сидит в коридоре и не решается постучать.
…Чужие этому ребёнку тётеньки битый час мёрзнут со мной на облезлой лестнице, и я не могу их успокоить: они — плачут.
Вот друзья:
— Стас добрейший и безотказный. Всегда на позитиве, всем помогает, последнее готов отдать. Закалялся: зимой ходил в одной футболке и кедах. Увлекался страйкболом (военно-спортивная игра. — «Ё!»), зачитывался фантастикой, о сталкере (Стругацкие. — «Ё!»). О проблемах в семье особо не распространялся, старался не показывать вида, хотя все и так всё знали. Скажет лишь: отчим опять напился, маму избил. Но никогда ни в чём мать не винил. Он её очень… очень любит.
Спрашиваю ребят прямо: «Вы видели у самого Стаса синяки от побоев?» Да, отвечают, видели: на руках были синяки, и он говорил, что это отчим.
— Стас пытался с ним говорить, образумить. Тот трезвый нормальный. А выпьет… Есть люди, которые с алкоголем несовместимы, Игорь из таких, — говорит один из друзей мальчика. — В гости к себе нас Стас старался не приглашать. А однажды я к нему пришёл. Игоря не было, мы нормально общались. Как только появился отчим… Стас сразу сжался, изменился в лице, побледнел: идём, говорит, отсюда.
Мама этого друга, узнав, что я пишу статью в газету, сама бежит ко мне на встречу:
— Настрадавшийся ребёнок, при этом удивительно добрый. Непохожий на остальных сверстников. Когда приходил к нам, всегда старалась его накормить: мне казалось, дома он недоедает. Посуду за собой мыл… Его довела чудовищная ситуация в семье. Постоянный стресс. Взрослый бы сошёл с ума, а тут — ребёнок.
…Эти люди, не сговариваясь, первой фразой о Стасе выдают: «Несчастный, добрый». Если врут они — вру я, но тогда их надо организованной группой командировать во МХАТ. Когда следователи пришли в школу к Стасу разговаривать с учителями, мальчишки и девчонки — человек 20 — отпросились с уроков и пришли туда. Чтобы сказать то же, что и мне.
А знаете, что скрывается за грозными словами начальника Советского СО Аверина «стоит на учёте в ПДН»? 22 января прошлого года ППСники завернули Стаса на улице за то, что шатался один без взрослых после 10 вечера. Это мне официально сообщили в региональном главке МВД.
— Не распивал, не дебоширил? — уточняю.
— Нет, — подтверждают. — Просто гулял один в комендантский час…
...В последнее время Стас учился в вечерней школе. Из-за пропусков (почему пропускал, я ещё расскажу) остался на второй год и в итоге в 17 лет дошёл лишь до 9-го класса. Друзья говорят: отношения с одноклассниками не складывались («его не принимали из-за мягкости, неумения дать отпор») и с некоторыми из учителей тоже («это ещё сильнее на него давило»). Но, увы: в той школе со мной общаться отказались категорически. «Вы должны нас понять, мы давали подписку о неразглашении!» — бросает, убегая по лестнице, замдиректора по учебно-воспитательной работе.
Я не понимаю. Я еду в другую школу, где Стас учился с 1-го по 8-й класс. И первым слышу… Добрейший, настрадавшийся — да.
Учителя вспоминают:
— Учился плохо. Но у него не было навыков, понимаете? Дома им не занимались, не привили тяги к знаниям, и школа превратилась в каторгу. Но это единственный ребёнок, на которого мы не смели повысить голос. У него такие глаза… Удивительные глаза мудрого, пожившего человека. Примерно с класса 3-го у Стаса такой взгляд. Мы знали: в семье ситуация сложная (и это ещё до нынешнего отчима. — «Ё!»). На уроках Стас порой откровенно засыпал. При этом мама всегда ходила на собрания, уборки кабинета… Мы разговаривали с ней. Но то день рождения, то просто друзья пришли в гости. Обвинять её в чём-то? Стас любил маму до сумасшествия. Ни разу дурного слова о матери он не сказал. У него вообще никто ни в чём никогда не был виноват, только он сам. «Стас, почему ты без тетрадки?» Другой бы оправдался, мол, мамка не положила. А он отвечает спокойно: «Я — забыл». Это… настоящий мужчина. В семье трудно с деньгами: это было видно по его одежде. Мама не заключала договор на питание, ведь надо сдавать деньги. Но предложить Стасу обед в столовой? Боже упаси идти к нему с любой помощью, для него это унижение. Гордый ребёнок. Одна из учительниц потихоньку, через мать, однажды передала для него брюки. Сам бы он не взял.
…Учителя уверяют: в этой школе проблем «в отношениях» у Стаса не было. Но в последнее время всё чаще садился за последнюю парту, в глазах усталость. И после 8-го класса Елена пришла забирать документы на перевод в вечёрку. А уставал и пропускал уроки потому, что работал. Брался за любой труд: шабашил на стройках, укладывал трубы, летом на аттракционах присматривал за каруселями. Большую часть заработка отдавал матери. На остальное покупал себе одежду и обувь.
«Полицейские отговорили писать заявление»
«Надо, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти…»
«Преступление и наказание»
Лирика закончилась. Обвинения в предвзятости и покрывании убийцы — не принимаю. Я стою на том, что в любой беде ребёнка виноваты взрослые. И на том, что государство в семью ДОЛЖНО «лезть», если есть вопрос жизни. Такой вопрос в семье Громовых стоял, и соседи уверены: в полиции о ситуации не могли не знать.
— Ленка сама часто вызывала. И прежний участковый часто у них бывал (его имя не вспомнили. — «Ё!»). Раз после очередного скандала Игорь пропал, не было его дня три. Думали, полиция, наконец, закрыла. Так пришёл его приятель и раскурочил Лене топором дверь. В отместку, наверное. Одна из соседок попыталась остановить, а этот тип на неё с топором. Она и спряталась от греха.
При этом начальник Управления МВД по Воронежу Сергей Власов редакции «МОЁ!» официально сообщает: жалоб ни от кого не поступало, к административке за последние два года Котов не привлекался, а за последние три месяца патруль в квартиру Громовых вызывали только ОДИН РАЗ, 26 августа, в 23:25. И «женщина собственноручно написала заявление мер к гражданскому супругу НЕ принимать, так как конфликт урегулирован, претензий к нему она НЕ имеет. И в уголовном деле было отказано». Выделено мной.
— Не принимать мер? — переспрашивает представитель Елены, адвокат Александр ДОРОХИН. — По нашим данным, писать заявление на Котова Елену отговорили сами полицейские. Помимо того вызова она ведь и звонила в полицию по номеру 112. И, как теперь говорит, ей ответили: заявлять на сожителя без толку, сами разберётесь быстрее... Обычная практика при семейных конфликтах. Лень возиться — раз. А два — боятся, что через пару дней женщина заберёт заявление — и дело развалится, статистика испортится. Декриминализация семейного насилия в действии. В итоге нередко рано или поздно мы получаем труп. Вопрос только, с какой стороны.
Дорохин показывает мне ещё снимки: Елена с разбитой губой, на домашнем халате — кровь, в голове — дыра. Эти «селфи» она сама делала незадолго до развязки с ножами. Подсовывала Котову, когда тот трезвел: смотри, твоих рук дело. Падал в ноги, извинялся. Вечером снова напивался и бил.
Повторюсь: я не хочу развозить мораль. Лена Громова на Руси не одна такая — «битая» и «терпящая» во имя чего-то. У неё родня: родители, сёстры. У них «всё хорошо», часто забирали к себе Стаса. Простая житейская логика: «влюблённую бабу не перевоспитать».
А то, что о зэке-алкоголике, который кошмарит женщину с ребёнком, в полиции действительно знали, — факт. Тем более «ребёнок» у них как бы «на учёте», обязаны «контролировать». Но никто в той полиции, видимо, не пытался убедить синюю от побоев Громову написать заявление на отпетую пьянь. Уточняю, с нажимом, в МВД: как работали с «проблемной семьёй» именно УЧАСТКОВЫЕ? Всё так же: «жалоб о насилии не было», «судимости у Котова погашены»...
Галочки проставлены, занавес.
В соцзащиту, кстати, Елена за помощью никогда не обращалась: это мне сообщили в облправительстве. К вопросу о гордости… Учителя? В бывшей школе, откуда Стас ушёл, педагоги передо мной плакали: что МЫ сделали не так?
— Может, надо было накручивать — бежать в полицию, опеку, чтобы Стаса забрали из семьи? Но матери предъявить, по сути, было нечего, сама не пьёт, а за бедность родительских прав не лишают. Да и сбежал бы Стас из приюта. Мама для него, как святая.
Да, но тогда в семье Громовых ещё не появился тиран-уголовник. А педагоги, что работали со Стасом сейчас, напомню, говорить отказались. Вопросы же к ним конкретные: школьный психолог ребёнком занимался? А матерью? На сайте школы подборка: «памятка по воспитанию», «памятка о наказании», «суицидальный риск у подростков»… А с Леной Громовой вживую об этом говорили? Стасу в глаза — смотрели? В полиции подтвердили: сигналов из школы к ним не поступало...
…Я говорила и скажу снова: если прятаться от проблемы, она не исчезнет. Редакция «МОЁ!» делала запрос в региональное Управление СКР: какие аргументы, чтобы закрыть 17-летнего мальчишку в СИЗО? Запугает свидетелей, убежит на Багамы? На эти вопросы нам не ответили. И кстати. Как неблагополучная семья на учёте НЕ состояла, а у Елены на работе положительные характеристики: это официально, от полиции.
...Петицию, которую запустили в интернете друзья Стаса, за полторы недели подписали 2 055 человек. У неё нет юридической силы. Но есть какая-то другая — гораздо более мощная — сила.
P.S. Цитатами из Достоевского я вас мучила не просто так.
— Любимое школьное произведение у Стаса… там ещё главный герой Раскольников, — сообщает мне девочка Аня, и у меня темнеет в голове. Я перечитываю «Преступление и наказание», и многое в этой истории становится по местам.
— Вы меня потрясли, — признаётся один из педагогов Стаса. — Но цвета «Преступления и наказания» — чёрный и тёмно-серый. Это цвета его жизни.
*Имена героев изменены.
МНЕНИЕ ПСИХОЛОГА
«Это шаг отчаяния»
Психолог Виктория РЯБОВА:
— Зачем женщины тащат таких, как Котов, к себе домой? Страх одиночества, патологический, из серии «хоть кто-нибудь». Он может быть неосознанным, и разубеждать женщину, что её выбор не совсем адекватный – бесполезно. Таких женщин в России много. У меня на приёме они плачут, жалуются, но менять ничего не хотят. Психология жертвы. Нарушение структуры личности. Обратите внимание: сначала Елена даёт себя бить (роль жертвы), потом фотографирует это и показывает Игорю (роль тирана), а затем становится «спасателем» и не подаёт заявление в полицию. Вероятно, оправдываясь тем, что «он, когда трезвый – нормальный». Таким женщинам помочь нельзя без их согласия. Спасать надо детей. Поэтому вопрос: где был настоящий отец мальчика, если, как говорят, он поддерживал отношения с сыном? Он первый должен был забить тревогу. Велика роль и соцпедагога школы. У них есть право посещать дома таких детей, следить за надлежащим обеспечением, условиями жизни. В крайних случаях они имеют право настаивать на лишении родительских прав, на том, чтобы ребёнка поместили в интернат. В конце концов, мальчика можно определить в Суворовское училище, например. Полиция тоже не проявила желания помочь ребёнку. Что касается самого мальчика. У него не было желания убивать – это шаг отчаянья, безвыходности. Тем более, при его патологический любви к матери. И именно из-за этой любви он не мог пожаловаться ни учителям, ни полицейским. А сами они, увы, просто закрыли на всё глаза.
КОММЕНТАРИЙ АДВОКАТА
«Никто не хочет портить статистику»
Адвокат, бывший следователь МВД Вячеслав ЧУПРИН:
— В Уголовном кодексе есть статья 37 «Необходимая оборона», где чётко прописано: не является преступлением причинение вреда тому, кто посягает на права и жизнь человека с применением насилия (или угрозой такого насилия), опасного для жизни. То есть, если неадекват бросается с ножом на вас или кого-то рядом с вами, а вы, обороняясь, его убиваете – это не преступление. Но для наших правоохранителей, увы, во главе статистика: нужно докладывать в Москву, что «убийств» за отчётный период раскрыто больше, нежели за аналогичный период прошлого года. Такая же ситуация с количеством направленных в суд уголовных дел. Это особо тяжкое преступление, рейтинговое, это весомая «палка». Что касается профилактики семейного насилия. Очень больная, глобальная тема. Я верю Елене, что полицейские могли отговорить её от заявления. Зачем возиться с заведомо бесперспективным делом? Завтра эти двое помирятся-поцелуются, она откажется привлекать мужа к ответственности – а полицейским лишняя работа. Что? Чтобы они «убеждали» побитую подать заявление? Вы каких фильмов насмотрелись? А в целом к работе того же участкового много вопросов. Почему он «не знал», что у него на участке живёт ранее судимая личность, почему не осуществлял надзор? У Следственного комитета есть основания начать проверку по признакам халатности, но чем она закончится – вопрос. К сожалению, сейчас это обычное дело, что участковые «не знают свой район». Они завалены бумажной работой, их мало, нет контакта с населением – главным источником информации. Это уже системные пробелы.
… Помните громкое дело Маргариты Грачёвой из подмосковного Серпухова? В декабре 2017-го тиран-сожитель вывез молодую женщину в лес и отрубил ей кисти рук. Незадолго до этого Екатерина жаловалась участковому, но он проигнорировал. Покалечивший Риту подонок получил 14 лет строгого режима. А полицейского уволили, возбудили в отношении него дело о халатности. Которое, по данным адвокатов Грачёвой, благополучно приостановили, и экс-участковый устроился на новую работу.
